Владимир Лавров, д. и. н., замдиректора Института российской истории РАН:
— В советское время тема отречения Николая II была закрытой. Историки доверяли свидетельствам людей, которые и совершали переворот, то есть воспроизводилась их версия событий. Сегодня историческая наука выходит на другой уровень — проводится анализ достоверности документов, в том числе и так называемого манифеста об отречении. Анализ подводит к поистине сенсационному выводу о том, что отречения в действительности не было [1].
Так что в канун переворота Николай II был обложен врагами со всех сторон. И что бы он в тот момент уже не пытался предпринимать, все было безполезно. Люди, облеченные его доверием, оказались предателями вообще все.
Но состоялось ли отречение от престола? Ведь даже сейчас, когда Царственные мученики прославлены в лике святых, Николаю II часто это ставится в укор.
Как выясняется в результате исследований Мультатули:
«в ночь с 28 февраля на 1 марта Государь не распоряжался маршрутом своего поезда» [12] (с. 212).
Тому имеются и прямые свидетельства:
«В книге псковского железнодорожника В.И. Миронова утверждается, что 1 марта 1917 г. на станции Дно императорский поезд был захвачен, а Император Николай II объявлен арестованным» [12] (с. 235).
А вот что на эту же тему сообщает чекист Симонов:
«1 марта 1917 г. на станцию дно прибыли представители ревкомов из Пскова и Великих Лук и наложили арест на Царя Николая II и его свиту. Поздно вечером военному коменданту полковнику Фрейману с большим трудом удалось отправить арестованных в Псков…» [12] (с. 236–237).
«На станции Дно со стороны Родзянко готовилась попытка заставить Императора либо отречься от престола, либо ввести Ответственное министерство. В связи с этим весьма любопытна телеграмма, отправленная генералом А.А. Брусиловым 1 марта в 19 часов на имя графа В.Б. Фредерикса для передачи императору Николаю II: “По долгу чести и любви к Царю и Отечеству обращаюсь к Вашему Сиятельству с горячей просьбой доложить Государю Императору мой всеподданейший доклад и прошение признать совершившийся факт и мирно и быстро закончить страшное положение дела” [14] (с. 47)» [12] (с. 238).
То есть в телеграмме Брусилова от 1 марта содержится все то, на чем, по версии нынешнего описания тех событий, якобы настаивал Рузский день спустя — 2 марта: об Ответственном министерстве или отречении.
Вот еще очередное подтверждение пленения Николая II заговорщиками уже 1 марта. С.П. Белецкий, что свидетельствует Спиридович, вечером этого дня по телефону сообщил ему:
«Все кончено. Бедный Государь. Отречение только уже дело времени. Поезд Государя уже задержан» [15] (с. 613).
Вот как описывает эти события, произошедшие 1 марта, княгиня О.В. Палей. Государь:
«должен был прибыть в 8.30. Великий князь ожидал на вокзале в Императорском павильоне. Спустя некоторое время он вернулся в крайней тревоге. Государь не приехал! На полпути из Могилева в Царское революционеры во главе с Бубликовым остановили царский поезд и направили его в Псков» [12] (с. 239).
А вот что писала 1 марта Императрица:
«они подло поймали тебя, как мышь в западню» [16] (с. 229–230).
То есть и ей были эти события известны.
Вот как выглядит распоряжение Родзянко о доставке арестованного Николая II со станции Дно в Псков:
«“Императорский поезд назначьте, и пусть он идет со всеми формальностями, присвоенным императорским поездам” [17] (с. 73).
Совершенно ясно, что раз М.В. Родзянко давал разрешение на отправление литерного поезда, да еще указывал на соблюдение необходимых формальностей, значит, именно от него, Родзянко, зависело, двинется царский поезд дальше или нет» [12] (с. 240).
Обо всем вышеизложенном свидетельствует и задержка царского поезда по времени:
«Собственный Императорский поезд Литера “А” прибыл в Псков гораздо позже, чем его там первоначально ожидали, в 19 ч. 30 мин. вместо 16 или 17 часов…
Единственным объяснением столь долгой задержки императорских поездов могли быть события на станциях Бологое и Дно» [12] (с. 241).
Мало того:
«Обстановка вокруг императорского поезда во время его прибытия в Псков была совсем не характерна для обычных встреч Царя. Воспоминания полковника А.А. Мордвинова: “Будучи дежурным флигель-адъютантом, я стоял у открытой двери площадки и смотрел на приближающуюся платформу. Она была почти не освещена и совершенно пустынна. Ни военного, ни гражданского начальства (за исключением, кажется, губернатора), всегда задолго и в большом числе собиравшегося для встречи Государя, на ней не было” (Мордвинов А.А. Последние дни Императора//Отречение Николая II. С. 104).
Воспоминания Д.Н. Дубенского в целом совпадают с воспоминаниями А.А. Мордвинова: “Станция темноватая, народу немного, на платформе находился псковский губернатор, несколько чинов местной администрации, пограничной стражи, генерал-лейтенант Ушаков и еще группа лиц служебного персонала. Никаких официальных встреч, вероятно, не будет и почетного караула не видно” (Дубенский Д.Н. Как произошел переворот в России//Отречение Николая II. С. 58).
Начальник Северного фронта генерал Данилов добавляет к предыдущим воспоминаниям, что “ко времени подхода царского поезда вокзал был оцеплен, и в его помещения никого не пускали. На платформе было поэтому безлюдно. Почетный караул выставлен не был” [18] (с. 370).
Заместитель главы уполномоченного по Северному фронту Всероссийского Земского Союза князь С.Е. Трубецкой, который поздно вечером 1 марта прибыл на псковский вокзал для встречи с Государем, отмечал, что “вокзал был как-то особенно мрачен. Полиция и часовые фильтровали публику. Полиции было очень мало… «Где поезд Государя императора?» — решительно спросил я какого-то дежурного офицера, который указал мне путь, но предупредил, что для того, чтобы проникнуть в самый поезд, требуется особое разрешение. Я пошел к поезду. Стоянка царского поезда на занесенных снегом неприглядных запасных путях произвела гнетущее впечатление. Не знаю почему — этот охраняемый часовыми поезд казался не царской резиденцией с выставленным караулом, а наводил неясную мысль об аресте... Я пошел к вокзалу. Тихо и тоскливо, заносимые снегом запасные пути — и на них стоит почти не освещенный, одинокий и грустный царский поезд” [19].
Приведенные воспоминания позволяют сделать следующие выводы: 1) императорский поезд по прибытии в Псков был поставлен на запасные пути; 2) вокзал был оцеплен; 3) почетного караула выставлено не было; 4) официальной встречи Государю оказано не было; 5) к Императору Николаю II никого не пускали без специального разрешения генерала Н.В. Рузского.
Все это вместе взятое свидетельствует о том, что Император Николай II прибыл в Псков уже лишенным свободы» [12] (с. 242–243).
Арест Государя Императора вечером 28-го февраля прослеживается и в разборе телеграмм между Царственной Читой:
«Дело в том, что практически все телеграммы Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна посылали друг другу на английском языке… кроме двух: вечером 28 февраля из Лихославля и ночью 2 марта из Пскова. Эти телеграммы написаны по-русски… С 4 по 7 марта Император Николай II уже регулярно, как обычно, посылает в Царское Село телеграммы, и все на английском языке.
Возникает вопрос: почему вдруг Император Николай II изменил своему правилу ровно в двух телеграммах? Не потому ли, что они посылались не им, а заговорщиками от его имени?» [12] (с. 244).
И вот самый интересный вопрос: а кто же руководил этими предавшими своего Царя генералами, пошедшими на акт государственной измены чуть ли ни всем составом генерального штаба и свитской охраны Государя Императора Николая II?
Здесь в унисон работали все силы, работающие на уничтожение Русского государства:
«Сотрудничество А.И. Гучкова и А.Ф. Керенского ярко проявилось в захвате императорского поезда 1 марта 1917 года. Технически этот захват осуществлялся А.А. Бубликовым. Но Бубликов был лишь исполнителем. Подлинным руководителем захвата был Н.В. Некрасов. Позже, в 1921 г., Некрасов вспоминал, что ему особенно врезались в память “погоня за царским поездом, которую мне довелось направлять из Государственной думы, давая распоряжения Бубликову, сидевшему комиссаром в министерстве путей сообщения” [20] (с. 20).
Н.В. Некрасов был членом верховного совета Великого Востока Народов России и по масонской линии подчинялся А.Ф. Керенскому. Но одновременно Некрасов был активным участником “заговора Гучкова”, входил в его “тройку”, планировавшую в конце 1916 г. свержение и арест Императора Николая II.
Очевидно, что захват императорского поезда и отречение Императора Николая II были нужны как Гучкову, так и Керенскому. Определенные разногласия у них могли быть только касательно формы этого отречения. Гучков выступал за внешне “легальные” формы, за “добровольное” отречение, Керенский — за революционные: Царь сначала официально задерживался, затем “отрекался”, потом официально арестовывался. В конце концов произошло слияние этих двух вариантов. Думается, что это слияние стало возможным в результате достигнутого компромисса между Гучковым и Керенским. В отличие от Н.С. Чхеидзе, А.Ф. Керенский понимал, что революционный арест Императора и простое отречение его от престола будет, по выражению М.В. Родзянко, означать, что царь отрекся “в пользу никого”. А это, в свою очередь, четко выявляло бы революционную сущность нового режима, которую А.Ф. Керенский до поры до времени хотел скрыть. Нужно было создать впечатление легитимной передачи власти. Но такой передачи, которая привела бы к обезглавливанию монархии и, как следствие этого, к ее гибели» [12] (с. 276–277).
Итак, было ли и в действительности произведено отречение Николая II от престола?
«…основные законы Российской империи вообще не предусматривали самой возможности его отречения» [12] (с. 6).
Так что:
«Независимо от того, подписал ли Государь псковский манифест или не подписал — никакого отречения не было» [12] (с. 8).
Мало того, текст «отречения» в сравнении с телеграммой, на день ранее отправленной членом военной масонской ложи генералом Алексеевым, как выявил Андрей Разумов (см.: [21]), совпадают практически дословно. То есть, написаны эти два документа под одной и той же редакцией.
Итак, текст генерал-адъютанта Алексеева от 1 марта 1917 г.:
«Объявляем всем верным Нашим подданным: Грозный и жестокий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей родиной. Близок решительный час. Судьбы России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, все будущее дорогого нам отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, Я признал необходимость призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России. Уповаю, что все верные сыны России , тесно объединившись вокруг Престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить ее великий подвиг. Во имя нашей возлюбленной родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолеют ее. Да поможет нам Господь Бог».
Сравним текст телеграммы Алексеева, доложенной Царю 1 марта, и текст «отречения», якобы самостоятельно придуманный Государем Императором Николаем II от 2 марта. Совпадения двух текстов выделены жирным шрифтом.
«Ставка Начальнику штаба.
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской Нашей армии, благо народа, все будущее дорогого Нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца . Жестокий враг напрягает последние силы , и уже близок час, когда доблестная армия Наша совместно со славными Нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали Мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с Себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России».
Итак, сравниваем два текста более подробно:
Телеграмма Алексеева № 1865. Текст «отречения» Царя.
1 марта 1917 года. 2 марта 1917 года.
1. жестокий враг напрягает 1. Жестокий враг напрягает
последние силы последние силы
2. Близок решительный час. 2. близок час
3. Судьбы России, честь 3. Судьба России, честь
геройской нашей армии, геройской нашей армии,
благополучие народа, все благо народа, все
будущее дорогого нам отечества будущее дорогого нашего Отечества
требует доведения войны требуют доведения войны
во что бы то ни стало во что бы то ни стало
до победного конца. до победного конца.
4. сплотить все силы народные 4. сплочение всех сил народных
для скорейшего для скорейшего
достижения победы достижения победы
5. представителями народа 5. представителями народа
6. верные сыны России 6. верных сынов Отечества
7. тесно объединившись 7. тесное единение
8. Во имя нашей возлюбленной 8. Во имя горячо любимой
родины призываю всех русских Родины призываем всех верных
людей к исполнению своего сынов Отечества к исполнению
святого долга перед нею своего святого долга перед ним
Алексеев Николай
1 марта 1917 года. 2 марта 1917 года.
То есть печатный текст генерала Алексеева является матрицей якобы «отречения» Николая II. Ну, и эта странная подпись карандашом…
И вот кто, как выясняется, писал оба эти документа. Ген. Д.Н. Дубенский «Как произошел переворот в России»:
«Когда мы вернулись через день в Могилев, то мне передавали, что Базили, придя в штабную столовую утром 2-го марта, рассказывал, что он всю ночь не спал и работал, составляя по поручению генерала Алексеева манифест об отречении от Престола Императора Николая II. А когда ему заметили (Полковник Немченко передал мне это в Риме 7 мая (н. ст.) 1920 года), что это слишком серьезный исторический акт, чтобы его можно было составлять так наспех, то Базили ответил, что медлить было нельзя и советоваться было не с кем и что ему ночью приходилось несколько раз ходить из своей канцелярии к генералу Алексееву, который и установил окончательно текст манифеста и передал его в Псков генерал-адъютанту Рузскому для представления Государю Императору».
И вот кем являлся этот таинственный составитель Манифеста, текст которого и по сию пору считается подведшим черту на Русском Царстве:
«Этнический грек Николай Александрович Базили был членом ложи “Полярная Звезда”, в которую входил и А.Ф. Керенский. Совместная деятельность Базили и Керенского особенно проявилась в составлении отказа от престола Великого Князя Михаила Александровича. Князь А.Г. Щербатов в своей книге воспоминаний рассказал о том, как уже в эмиграции Н.А. Базили тяготился своим участием в этом деле. Его единственный восемнадцатилетний сын Н.Н. Базили погиб в автомобильной катастрофе вместе со своим сверстником графом Г.М. Брасовым, сыном великого князя Михаила Александровича от морганатического брака. “Убитый горем де Базили говорил: «Это наказание за то, что я натворил с отречением Великого Князя Михаила Александровича»” [22].
Не меньше Базили “натворил” и с “отречением” Императора Николая II.
Читая этот текст, становится понятным. Почему Н.А. Базили не понадобилось над ним трудиться. Этот текст почти полностью повторяет проект манифеста об Ответственном министерстве, переданный М.В. Алексеевым Государю вечером 2 марта. В нем были сделаны лишь небольшие дополнения и внесена тема отречения…
В своих воспоминаниях Н.А. Базили признавал, что текст манифеста “был одобрен без изменений генералом Алексеевым, генералом Лукомским и великим князем Сергеем Михайловичем” (Basily Nicolas de. Op. Cit. P. 125)» [12] (с. 261–264).
А вообще сам текст об «Ответственном министерстве» был составлен уже заранее. О чем свидетельствует полковник А.А. Мордвинов:
«В проекте манифеста, каким-то образом предупредительно полученном из Ставки и составленном, как я узнал потом, по поручению генерала Алексеева, Лукомским и Базили, потребовались некоторые изменения».
А вот что сообщает подполковник Пронин:
«По получении указанной выше телеграммы из Штаба Сев. фр. ген. Лукомский спешно пригласил г. Базили; спустя некоторое время был составлен и передан в Псков проект манифеста об отречении Императора от Престола в пользу Сына».
Сергей Фомин. «Отречение»:
«Генерал Алексеев поручил генералу Лукомскому и церемониймейстеру Н. А. Базили составить проект манифеста об отречении и передал его Данилову в 17 ч. 40 м. при телеграмме:
“Сообщаю проект выработанного манифеста на тот случай, если бы Государь Император соизволил принять решение и одобрить изложенный манифест. 2 марта 1917. Генерал-адъютант Алексеев”. Такова была энергия и предупредительность Ставки в деле отречения Государя Императора» [23].
«Поздно вечером 1/14 марта генерал Рузский прислал телеграмму, что Государь приказал составить проект манифеста об отречении от престола в пользу Наследника с назначением Великого Князя Михаила Александровича регентом. Государь приказал проект составленного манифеста передать по прямому проводу генералу Рузскому. О полученном распоряжении я доложил генералу Алексееву, и он поручил мне, совместно с начальником дипломатической части в Ставке г. Базили, срочно составить проект манифеста. Я вызвал г-на Базили, и мы с ним, вооружившись Сводом Законов Российской Империи, приступили к составлению проекта манифеста. Затем составленный проект был доложен генералу Алексееву и передан по прямому проводу генералу Рузскому» [24].
Кстати, это вовсе и не являлось никогда секретом. О том, что Николай II автором приписываемого ему манифеста вовсе не является, свидетельствует и Родзянко:
«…проект текста отречения был составлен в Ставке» [26] (с. 76).
Обобщив мемуарные записи, можно сделать вывод, что текст «отречения» был написан генерал-лейтенантом Александром Сергеевичем Лукомским и чиновником Министерства иностранных дел, заведующим дип. канцелярией Ставки Николаем Александровичем Базили, под общей редакцией начальника штаба Алексеева.
Причем, точно также были произведены и подписи на этих «отречениях» генерал адъютанта В.Б. Фредерикса. Они тоже все совпадают один в один при наложении друг на друга, как и подписи Николая II. Все они произведены вовсе не карандашом, но именно под копирку. Причем, подпись Фредерикса уже сверху обведена еще и ручкой.
«А.Б. Разумов проанализировал подписи графа Фредерикса на всех трех “отречениях”: “Меня удивила похожесть контрассигнирующих подписей графа Фредерикса на всех трех «отречениях», и я сделал наложение надписей друг на друга. Причем накладывал не слово на слово, а наложил всю надпись целиком, все семь слов сразу, в две строки, с пробелами, промежутками и росчерками. Три автографа на трех разных документах совпали до буквы. Нет разницы даже не между буквами, а между расположением всех семи слов во всех трех документах. Без копирования на стекле добиться такого эффекта нельзя» [27] (с. 380).
Таким, образом, заключает свое исследование Андрей Разумов, Государь Император Николай II не имел никакого отношения к приписанному ему этому пресловутому якобы отречению от Русского Престола.
«…вывод, который мы можем сделать, сводится к следующему: “манифест” в пользу Великого Князя Михаила Александровича является искусно изготовленной фальшивкой. Целью этой фальшивки было создание видимости легальной передачи престола Великому Князю, который к этому времени находился в руках заговорщиков. Заговорщики заранее знали, что Михаил Александрович откажется от вступления на престол либо в силу осознания им отсутствия законных прав, либо под нажимом заговорщиков. Но если текст фальшивого манифеста был известен заранее и являлся исправленным текстом отречения в пользу Цесаревича, то непосредственно сам документ, известный под названием “Начальнику штаба”, скорее всего, был изготовлен намного позднее, возможно, даже уже при большевиках, с целью доказательства “отречения” Императора Николая II перед западным сообществом. Недаром первый раз “подлинник” манифеста появляется в США, вывезенный туда Ю.В. Ломоносовым, в 1919 г. До этого “манифеста” никто не видел. Второй раз, “манифест” появится уже для “внутреннего потребления” в 1929 г. в АН СССР.
Но здесь встает вопрос: а зачем организаторам переворота понадобилась вся эта сложная комбинация с отречением в пользу Великого Князя? Почему заговорщики не могли просто убить Государя, объявив стране, что он “скончался от апоплексического удара”, как это было с Императором Павлом I в 1801 г.? Ответ на этот вопрос прост: убийство Государя, осуществленное в условиях войны, вызвало бы сильное возмущение в рядах армии и способствовало бы подъему монархических настроений. Кроме того, престол автоматически перешел бы новому императору Алексею II. Заговорщики же стремились к свержению монархии как таковой. Вот почему им понадобилось отречение в пользу полулегитимного Великого Князя Михаила Александровича, а затем отказ последнего в пользу Учредительного собрания. Этот отказ лишил монархистов возможности сопротивления» [12] (с. 328).
Лишил отречением, которого, что выясняется, к тому же еще и не было…
Но не в том даже дело:
«Прокурор республики Крым Наталья Владимировна Поклонская об отречении Царя Николая II.
“Та бумага — копия бумаги, которую преподносили, как якобы отречение от власти, она ведь не имеет никакого юридического смысла. Это копия бумажки, подписанная карандашом, без соблюдения всех юридических и процессуальных необходимых процедур, форм. Поэтому эта бумага не несет в себе никакой юридической силы. Все это прекрасно понимают и утверждение якобы об отречении от власти... Это знаете... как сейчас пытаются некоторые переписать историю Великой Отечественной Войны, историю победы в Великой Отечественной Войне, то же самое было сделано в 17–18 гг.”» [28] (18.06.2015).
И вот по какой причине столь важно это сегодня всплывшее очень убедительное доказательство, что никакого отречения Николая II от Российского престола не было:
«Говоря о возможных препятствиях на пути прославления Николая II и Его Семьи, часто приводят следующий довод: отречение Государя 2 марта 1917 года от Российского Престола означало и отречение Царя от своего Царского служения, запечатленного Церковью в Таинстве Миропомазания» [9] (с. 392).
Знал ли о невозможности своего отречения Николай II?
Конечно же, знал. А потому ну никак не мог подписать той самой бумаги, которую принято сегодня считать текстом отречения его от престола:
«…внимательный анализ текста приводит к выводу, что Государь такой “окончательный” текст подписать не мог. Император Николай II получил, в числе прочего, высшее юридическое образование. В течение 23 лет своего царствования он досконально освоил правила и стиль составления официальных бумаг, тем более таких важнейших, как Высочайший манифест. Поэтому делать в нем стилистические ошибки он не мог…
Манифесты русских императоров всегда начинались с главного титула монарха. В манифесте никогда не шла речь от первого лица. Наконец, под текстом “манифеста” отсутствует подпись Императора.
Таким образом, анализ текста приводит нас к заключению, что этот проект манифеста составлен без участия Императора Николая II. Он никогда не был им подписан и, по всей видимости, даже не прочитан» [12] (с. 252–253).
И вот еще очередная причина не верить, что Николай II мог подписать отречение в пользу своего брата — Михаила Александровича:
«Осенью 1912 г., после морганатического брака Великого Князя Михаила Александровича и дважды разведенной Н.С. Шереметьевской (Вульферт), отношения между Императором Николаем II и Великим Князем были фактически разорваны. Это было вызвано тем, что Михаил Александрович дал слово своему брату не жениться на Н.С. Вульферт, от которой у него был незаконнорожденный сын. После тайно состоявшегося за границей брака Великого Князя и Н.С. Вульферт Государь записал в своем дневнике 7 ноября 1912 г.: “Единственный брат и тот нарушил данное слово” [29]!
Письмо к матери, Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне, Государь писал, что между ним и Великим Князем Михаилом Александровичем “все кончено” [30].
Своим поступком Великий Князь чрезвычайно обострил династический вопрос. Только что едва не умер от приступа гемофилии 8-летний Цесаревич Алексей. В случае его смерти престол должен был по закону перейти Михаилу Александровичу. Теперь это становилось весьма проблематично» [12] (с. 291).
А потому:
«15 ноября 1912 г. Великий Князь Михаил Александрович указом Государя был лишен содержания из уделов и исключен из военной службы.
30 декабря 1912 г. вышел Высочайший манифест, в котором было объявлено, что с Великого Князя снимаются обязанности Правителя государства, возложенные на него до совершеннолетия Наследника Цесаревича Алексея Николаевича в случае кончины Императора Николая II [31].
С началом Первой мировой войны Великому Князю Михаилу Александровичу было разрешено вернуться в Россию. Его морганатическая супруга получила титул графини Брасовой, а незаконнорожденный сын стал графом Г.Н. Брасовым. Однако права на управление государством Великому Князю Михаилу Александровичу возвращены не были, а его потомство, разумеется, никаких прав на престол не имело» [12] (с. 293).
Так что идея отдать престол брату, принародно лишенному наследства, уж самому Николаю II, везде и во всем соблюдающему просто железный порядок, принадлежать ну никак не могла.
Но, зададимся вопросом, не мог ли Николай II быть принужденным подписать заведомо неприемлемый документ под нажимом арестовавших его масонов?
Вот как характеризует Николая II следователь ЧСК Д.Н. Дубенский. Он сообщает, что Николай II был:
«в высшей степени мужественный, и никакой физической опасности он, безусловно, не боится. Я его видел, когда он объезжал войска в Галиции. Он, безусловно, храбрый человек» [32].
А вот что сообщает о том моменте побывавшая в Ставке 4 марта 1917 г. Императрица Мария Федоровна. В письме греческой королеве Ольге Константиновне она пишет:
«Не могу тебе передать, какие унижения и какое равнодушие пережил мой несчастный Ники. Если бы я не видела это своими глазами, я бы никогда этому не поверила. Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым с огромным достоинством и невиданным спокойствием» [33].
Так что очень зря нам пытаются внушить, что Николай II был якобы человеком нерешительным и даже боязливым. А потому, суммируя все вышесказанное, следует заявить, что никакого отречения от Престола с его стороны быть не могло ни при каких обстоятельствах. Но, что выясняют дополнительно обнаружившиеся детали документов, на которые ссылаются как на якобы доказательства о произошедшем отречении от престола, то есть предоставленные революционерами подписи на печатных текстах этих «отречений», являются грубой фальсификацией. Не более того.
Потому-то Николай II был прославлен и РПЦЗ, и, спустя два десятилетия, еще и РПЦ по всем правилам, так как от своего главенства над подножием Престола Господня, Святой Русью, он, что выясняется, не отрекался, но власти был лишен исключительно насильственным методом.
Причем, сам Николай II в свое это «отречение», что также выясняется, не был посвящен аж вплоть до 8 марта, когда отдавал последний свой приказ войскам. Он, судя по всему, был поставлен в известность лишь о насильственном введении Ответственного министерства. Потому в речи своей он ни о каком отречении не сообщает. «Отречение» в эту произнесенную им речь вставляется уже в печатном виде лишь после фальсификации, произведенной в этот текст все тем же Алексеевым.
«…князь Щербатов в своих воспоминаниях писал, что на его вопрос, обращенный уже в эмиграции к А.И. Гучкову, “почему не был опубликован последний приказ царя?”, Гучков ответил, что это “послание было несвоевременным, тем более что Николай II собирался вернуться на престол” [34].
Каким же образом лишенный свободы передвижения, отрекшийся Государь, мог рассчитывать “вернуться на престол”? А это могло быть только в одном случае, если бы Государь не знал о “своем” манифесте об отречении. В приказе он прощался с армией, так как, по-видимому, речь шла о возвращении Николая Николаевича в Ставку. Но Государь ни слова не говорил ни о своем отречении, ни о Временном правительстве, а это свидетельствует о том, что Государь считал, что он по-прежнему остается на престоле. Во всяком случае, это убеждение, по всей видимости, присутствовало в нем до 8 марта» [12] (с. 337).
Но и это еще не все аргументы, выдвигаемые Мультатули в пользу своей версии. Зафиксировано и обращение к офицерам штаба Николая II, произведенное в первой половине дня 8 марта. Здесь также ни о каком «отречении» нет и намека. Нет и упоминания о Временном правительстве (см.: [35]). Мультатули заключает свое исследование:
«Итак, мы не слышим ни одного упоминания Государя о своем отречении и призыва служить “верой и правдой” Временному правительству. А ведь руководству Ставки было бы весьма выгодно упоминание о таком призыве. В этой связи интерес представляют слова Государя, что его отъезд из армии “есть следствие его решения”» [12] (с. 343).
То есть до первой половины дня 8 марта 1917 г., хоть уже прошла к тому времени неделя как «союзники» поздравили Временное правительство с захватом власти в России, Николай II еще не был осведомлен о произошедшем. А потому:
«Вполне возможно, что речь шла лишь о введении Ответственного министерства и смены командования. А о “своем” отречении Государь мог узнать только в момент объявления ему об аресте, которое исполнил генерал-адъютант М.В. Алексеев того же 8 марта» [12] (с. 344).
Вот что за праздник мы с такой помпой ежегодно отмечаем: день завершения русской власти в стране русских и передачи ее масонам (8-е марта — как знаменательную дату, а 23 февраля — как действительное число произведенного масонами переворота: а дата эта — Пурим — пляски масонов Ханаана на нашей же крови)!
«8 марта 1917 г. Император Николай II был арестован в Могилеве прибывшими из Петрограда представителями Думы во главе с А.А. Бубликовым. Объявить Царю об аресте посланцы Думы поручили генералу Алексееву, который не погнушался его исполнить. На слова генерала М.В. Алексеева, что он в своих действиях руководствовался любовью к Родине, Император Николай II пристально посмотрел на генерала и ничего не сказал [36] (с. 349).
В тот же день новый командующий Петроградским военным округом генерал Л.Г. Корнилов по приказу Временного правительства арестовал в Александровском дворце Императрицу Александру Феодоровну и царских детей» [12] (с. 346).
Но как же быть с дневниками Николая II, где прямым текстом пишется об отречении?
Мультатули и это разъясняет обыкновенной подделкой большевиков:
«Опираясь на исследовательский опыт, смею утверждать, что в дневниках Государя, хранящихся в ГА РФ, имеется много потертостей и исправлений…
Самым веским косвенным доказательством подделки, полной или частичной, дневников Императора Николая II, служат слова самого Императора, сказанные им А.А. Вырубовой после того, как он был доставлен из Могилева в Александровский дворец. Говоря о пережитых им днях в Пскове, Император Николай II сказал ей: “Видите ли, это все меня очень взволновало, так что все последующие дни я даже не мог вести своего дневника” [25] (с. 163).
Понятно, что если Император Николай II все эти дни не вел своего дневника, то кто же тогда его вел?
Еще одним косвенным доказательством может быть фальсификация дневника Императрицы Александры Феодоровны. Ю. Ден вспоминает: 6 марта 1917 г. “я совершала акт наихудшей формы вандализма, убедив Ее Величество уничтожить свои дневники и корреспонденцию. […] На столе стоял большой дубовый сундук. В нем хранились все письма, написанные Государем Императрице во время их помолвки и супружеской жизни. Я не смела смотреть, как она разглядывает письма, которые так много значили для нее. […] Государыня поднялась с кресла и, плача, одно за другим бросала письма в огонь […] После того, как Государыня предала огню письма, она протянула мне свои дневники, чтобы я сожгла их. Некоторые из дневников представляли собой нарядные томики, переплетенные в белый атлас, другие были в кожаных переплетах. […] «Аутодофе» продолжалось до среды и четверга”» [12] (с. 347–348).
То есть дневники Императрицы были уничтожены. Откуда же они появляются, как ни в чем не бывало, вновь?
А.Б. Разумов о дневнике Николая II:
«“Дневник” Государя февраля–марта был окончательно подделан не позднее 8 августа 1918 года, через три недели после цареубийства, так как 9 августа сразу в двух газетах — “Правде” и “Известиях ВЦИК” — началась публикация отрывков из дневников Николая II» [12] (с. 348).
И эта его поддельность тем более заметна, что:
«Дневник Императора Николая II за февральские и мартовские дни не совпадает с официальными документами Ставки Северного фронта. Имеется разница в дате приема Царем генералов Н.В. Рузского, Ю.Н. Данилова и С.С. Савича, во времени отъезда Императора Николая II из Пскова ночью 3 марта и во времени прибытия в Могилев 4 марта и т.д.» [12] (с. 349).
Вот еще исследование данной тематики:
«Только что вернулся из Архива, читал камер-фурьерский журнал за май 1915 г. параллельно дневнику Николая II за то же время. Дневник повторяет журнал почти на 100%. Все упоминания о том, с кем Государь обедал, кого принимал, — все из журнала. Расхождения лишь во вставках про погоду и про особенности личного времени — с кем был на прогулке, что делал после обеда… » [12] (с. 349).
В глаза бросается и слишком жесткая укомплектованность дневниковых записей в определенные фальсификаторами размеры:
«В среднем за последние 10 лет, с 1907 по 1917 г, каждый дневник укладывается в 100 страниц. Такая математика невозможна для живого человека, ведущего живые записи. Дневники фабриковали для публикации, поэтому подгоняли под размер, чтобы ежедневные записи укладывались в определенный формат. Используя придворный камер-фурьерский журнал, переписывая его от первого лица, типа “[мы/Их Имп. Вел-ва] завтракали с… [я/Его Имп. Вел-во] вечером погулял в парке” и дополняя фрагментами из подлинных дневников (погода, дети, прогулки — катался на лодке, играл в безик) — группа Покровского сочиняла то, что мы теперь называем Дневники Николая II» [37].
И вот что пишет об убийстве Николая II сам фальсификатор (своей жене в Берн), понятно, посвященный во все детали ритуального преступления, произведенного его подельниками в Екатеринбурге:
«“об этом расстреле никто даже и не говорит; почти буквально “как собаку убили”. Жестока богиня Немезида. То, что я успел прочесть, дневники за время революции, интересно выше всякой меры, и жестоко обличают не Николая (этот человек умел молчать!), а Керенского. Если бы нужно было моральное оправдание Октябрьской революции, достаточно было бы это напечатать, что, впрочем, и будет сделано не сегодня-завтра” [38].
О чем таком “умел молчать” Государь и что он отразил в своих дневниках такого, что, по мнению Покровского, могло бы жестоко обличить Керенского и оправдать Октябрьскую революцию? Из текста имеющихся дневников это не понятно. И объяснение может быть только одно: в подлинных дневниках Государя было написано нечто такое, что разоблачало февральских заговорщиков и доказывало их полную не легитимность. Это могли быть сведения о том, что никакого манифеста об отречении Государь не подписывал» [12] (с. 351).
Но как вся эта информация могла сохраняться в тайне?
«Не будем забывать, что начиная с 28 февраля 1917 года и заканчивая 17 июля 1918 г. (по Григ. стилю) Император Николай II был не просто лишен свободы, но находился в полной информационной блокаде. Вместе с ним, начиная с марта 1917 года и заканчивая Ипатьевским домом, в такой же блокаде находилась его семья и приближенные. Кто сказал, что Государь “никогда и ни с кем” не говорил о событиях в Пскове? Просто все, с кем он мог на эту тему говорить, были убиты» [12] (с. 352).
Кстати, эти технологии по сокрытию информации, очень наглядно действуют и сейчас — в век вроде бы полной доступности к любой информации. О том, например, что русский язык является первоязыком человечества говорят давно — еще начиная с XIX века. Это доказала даже Российская академия языкознания во главе с адмиралом Шишковым. Однако же, что называется, «воз и ныне там» — об этом знают сегодня лишь единицы. А потому нашу величайшую в мире цивилизацию все так и продолжают выводить из города Глупова, а потому безжалостно убивать ее носителей как недочеловеков — какую-то якобы чрезмерно вредную для здоровья иных людей планеты биомассу. Так, думается, с целенаправленностью потоков информации обстояло и тогда. И за знание правды о деталях совершенного масонами переворота, возможно, в те времена людей убивали много проще, чем это делают сегодня. Причем, убивали за негативную информацию о революционерах и белые, и красные — информация о совершенном масонами подлоге была для незаконной власти особенно страшна.
Причем, сама структура проведенной революции в Российской империи ничем по существу не отличается от революции, проведенной все теми же силами и в Германии:
«Режиссеры ноябрьского переворота в Германии в ноябре 1918 года были те же люди, что организовали февральский переворот в России. Сразу же после свержения монархии в России серый кардинал тайного банкирского сообщества Уолл-Стрита “полковник” М. Хаус заявил: “Теперь мы начнем сбивать кайзера с насеста”…
После того как Вильгельм II отказался от отречения, на него стали оказывать давление его генералы… Пока Вильгельм II пребывал в раздумье, Макс Баденский, не дожидаясь манифеста, объявил в Берлине об отречении кайзера в пользу сына. Накануне принц получил заверения от американского президента, что речь идет только об отречении императора Вильгельма, но никак не о свержении монархии в Германии. Но как только было объявлено об отречении кайзера, депутат рейхстага социал-демократ Филипп Шейдеман провозгласил Германию республикой.
Мы видим, что свержение императора Вильгельма II обошлось без всякого его манифеста об отречении, хотя о таковом было объявлено всему миру!
Таким образом, совершенно очевидно, что ни с юридической, ни с моральной, ни с религиозной точки зрения никакого отречения от престола со стороны Царя не было. События в феврале–марте были ни чем иным как свержением Императора Николая II с прародительского престола; незаконное, совершенное преступным путем, против воли и желания Самодержца, лишение его власти» [12] (с. 353).
А потому и совершенно четко прослеживается закономерность случившегося затем в Екатеринбурге:
«Несомненно, что одним из поводов убийства Императора Николая II и его семьи стал страх тех, кто стоял за организацией подложного манифеста, что в случае обретения Императором свободы, вскроется вся ложь с отречением. Это сразу делало бы любую революционную власть в России нелегитимной. Таким образом, убийство Государя стало неотвратимым после мартовского подлога» [12] (с. 354).
Но мог ли Николай II хотя бы попытаться вырваться из рук окруживших его в ту пору предателей и хотя бы на автомобиле отправиться к войскам и самому призвать их на защиту Русского государства?
«Мы не должны забывать, что вся поездная прислуга, вплоть до последнего механика на царском поезде, была причастна к революции» [39] (с. 208).
Да, все окружение Николая II на тот момент состояло исключительно из предателей. Потому-то и пришлось констатировать полную невозможность выхода из той тупиковой ситуации: «Кругом измена, и трусость, и обман».
Да, его и его семью масоны обложили в ту пору со всех сторон, не позволив вырваться за пределы этого круга предателей. Совсем по-другому выглядит судьба свергнутого с престола кайзера:
«свергнутый революцией германский император Вильгельм II… бежал в Голландию, где безбедно жил в личном имении в тихом городе Дорне, где вторично женился и выращивал тюльпаны» [12] (с. 360).
Библиография
1. Сколько можно верить фальшивке? http://nethistory.su/blog/43395069595/Skolko-mozhno-verit-falshivke
2. Мирек А.М. Император Николай II и судьба православной России. «Духовное просвещение». М., 2013.
3. Мартыненко А.А. Русское оружие. «Помощь» по-американски. М., 1915.
4. С Царем и за Царя. Мученический венец царских слуг. Русский хронограф. М., 2008.
5. Генерал Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914–1917 гг. Всеславянское изд-во, т. I–III.
6. Рассулин Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. Анна Александровна Танеева (Вырубова) — монахиня Мария. Царское дело. СПб., 2006.
7. Шавельский Г. Воспоминания. Т. I. Нью-Йорк, 1954.
8. Ольденбург С.С. Государь Император Николай II Александрович. Издательство «Стяг» и «Фонд по изданию Царских портретов». Берлин, 1922.
9. Кобылин В.С. Анатомия измены Император Николай II и Генерал-адъютант М.В. Алексеев. СПб., 2011.
10. Мультатули П.В. Господь да благословит решение мое… Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов. Держава-Сатис. СПб., 2002.
11. Керсновский А.А. История Русской армии. Голос. Т. 4.
12. Мультатули П.В. Подлинная история отречения Николая II. Кругом измена, трусость и обман. АСТ. М., 2012.
13. Бонч-Бруевич В.Д. На боевых постах февральской и октябрьской революций. Издательство «Федерация». М., 1931.
14. Красный архив. Исторический журнал. Т. 2 (21). М.–Л., 1927.
15. Спиридович А.И. Революционное движение в России. Выпуск 2-й. Партия Социалистов-Революционеров и ее предшественники. Петроград, 1916.
16. Переписка Николая и Александры Романовых. 1916–1917 гг. Т. 5.
17. Мельгунов С.П. Мартовские дни 1917 года.
18. Данилов Ю.Н. На пути к крушению: Очерки из последнего периода русской монархии. М., 2002.
19. Трубецкой Е. Минувшее. ДЭМ. М., 1991.
20. Из следственный дел Н.В. Некрасова 1921, 1931 и 1939 гг. // Вопросы истории. 1998, № 11–12.
21. http://www.liveinternet.ru/users/4271174/rubric/2390148/
22. Щербатов А. Из воспоминаний//Новый журнал, 2002, № 227.
23. Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914–1917 гг
24. Лукомский А. Воспоминания в 2 томах. Изд. «Кирхнер». Берлин, 1922.
25. Танеева А.А. Страницы моей жизни. «Благо». М, 2000.
26. Родзянко М. Государственная Дума и февральская 1917 года революция. «Архив Русской Революции», т. IV.
27. Тарунтаев Ю. А. Никто как Бог. «Издательство Алгоритм». М., 2012.
29. Дневник Императора Николая II. Запись за 7 ноября 1912 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 259. Л. 63–64.
30. Император Николай II — Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне, 7 ноября 1912 г. // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2332. Л. 24–25.
31. Собрание Указ. 1913 г., января 3. Отд. I. Ст. 13.
32. Допрос Д.Н. Дубенского//ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 977. Л. 53.
33. Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна — греческой королеве Ольге // ГАРФ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 84. Л. 50–52. Перевод с датск. Ю. Кудриной.
34. Щербатов А. Из воспоминаний // Новый журнал. № 227, 2002.
35. Прощание отрекшегося Государя // РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. /доп./ Д. 1762 (1). Л. 3.
36. Позднышев С. Распни Его. Париж, 1952.
37. Дневники Государя // http//opetros.livejournal.com.
38. М.Н. Покровский — жене. 27 июля 1918 г. // РГАСПИ. Ф. 147. Оп. 1. Д. 49. Л. 32-а.
39. Боткин С.Д. Что было сделано для спасения Императора Николая II? // Русская летопись. Книга 7. Париж, 1925.
Свежие комментарии