По мере того, как украинский кризис разворачивается в полномасштабную кровавую баню и гражданскую войну, мы, кажется, становимся всё более невежественными по сравнению с началом кризиса.

Эта весьма низкая планка сравнения и последствия нашей тупости в отношении того, что движет обеими сторонами, могут оказаться катастрофичными для всех.

Одна из крупнейших проблем в том, что каждый, кто «импровизирует» о Путине и об Украине, ограничивает анализ крайне узкими американизированными линзами, словно единственное, что у всех на уме, так это, естественно, – Америка. Либо Путин ужасно ведёт себя потому, что «боится американской империи свободы и вольности», либо Путин ведёт себя совершенно разумно, поскольку «дьявольская американская империя загнала Путина в угол», вынудив присоединить Крым и поддержать про-российских сепаратистов.

Другие англо-американские «эксперты» рисуют действия Путина, словно все мы разыгрываем усложненную версию видео-игры «Риск». В этом представлении либо Путина ведёт какая-то «генетическая» необходимость возродить русский империализм, завоевав потерянные территории потому, что ему такую боль причиняли все эти годы, как человеку с потерянной рукой или ногой, либо, наоборот, сторонники Путина говорят, что он законным образом старается обезопасить буферный регион ради защиты интересов России от поползновений Америки и Запада.

Во всех этих версиях есть доля истины, но во всех присутствует одно огромное слепое пятно – какую роль внутренняя российская политика играет в политике Путина на Украине? И на этот счёт – как внутренняя украинская политика подаёт действия временного руководителя, Турчинова или Яроша?

Каждый наймит знает, что «вся политика – локальна», но мы редко прилагаем этот афоризм к пониманию политики остального мира. В случае России причина очевидна: мы не понимаем эту часть мира, и мы ею не интересуемся до тех пор, пока они обеспечивают замену информации нашим внутренним политическим разборкам. Наша лучшая и самая яркая внешнеполитическая элита никогда не отходила от искажённого провинциального мышления, о чём полковник времён Вьетнамской войны говорил в «Ценометаллической оболочке»:

«Мы находимся тут для помощи вьетнамцам, поскольку внутри каждый азиат – американец, пытающийся выбраться».

Намного легче анализировать политику Кремля на Украине, предполагая, что при каждом решении у Путина на уме только Америка – ведь, чёрт побери, мы-то о себе думаем 24 часа в сутки, так очевидно, что также и мы должны быть постоянно у всех на уме.

Чтобы понять шаги Путина на Украине с внутренней точки зрения, вернемся к возвращению Путина в Кремль, озвученному в конце 2011 года, а по сути – в начале 2012-го. Его возвращение на пост президента с поста премьер-министра ничем не походило на первые восемь лет в Кремле. Его избирательная база весьма отличалась от той, что была в 1999-2008 годы. Тогда его в первую очередь поддерживали городские либералы и буржуазная элита. В 2011-м Путин их потерял – теперь его базу составляет российское молчаливое большинство.

Соответственно изменилась и политика Путина.

Вернемся назад, ещё в 1999-2008-е, когда Путин впервые поднялся во власть. Забытая мерзкая правда в том, что Путин пришел на пост при энтузиазме и поддержке российских либералов – санкт-петербургских (нео)либералов и многих из заметных московских интеллектуальных либералов. Политическим наставником Путина в 1990-е был либеральный мэр Санкт-Петербурга, Анатолий Собчак– Путин был его заместителем и его «мускулами». Более важны старые связи Путина с нео-либеральным «санкт-петербургским кланом», который разрабатывал и контролировал жёсткие рыночные реформы Украины при Ельцине. Санкт-петербургский клан возглавлял Анатолий Собчак, русский любимец USAID (и Лэрри Саммерса, который, как известно, называл клан Чубайса, управлявший бедственной экономикой Ельцина «Командой Мечты»).

Когда Путин впервые пришёл к власти, не только Чубайс, но и весь каркас петербургских либералов-сторонников свободного рынка поддерживали Путина, как Пиночета, который защитит и продвинет реформы свободного рынка в России. Чубайс расхваливал Ельцина за отставку и назначение Путина:

«Это великолепное решение, крайне точное и мудрое, а помимо всего прочего – и очень смелое».

Экономическая команда Путина была набита питерскими либералами – Герман Греф, Алексей Кудрин, Андрей Илларионов (ныне в CATO Institute) – и основная либеральная партия, СПС, что обеспечило поддержку Путину в первых выборах на пост президента в 2000 году.

Но не только сторонники свободного рынка из питерских кланов поддерживали Путина. Анти-фашистское молодежное движение и его лидер Петр Казначеев присоединились к Кремлю – он был советником по экономике до 2005 (сейчас он участник нефте- и газо-консультаций ). И Евгения Альбац, главный критик злоупотреблений КГБ в 1990-е и автор книги «Государство в государстве» поддержала Путина через год после того, как он начал свою жестокую войну в Чечне и советовала другим либералам отбросить страхи (и принципы) и поддержать Путина. «РазвережимКГБделаетПутинаСталиным»?, писалаАльбац:

«Я не могу не отметить, что большая часть суждений перегружена тем, что Путин с его чекистским прошлым напоминает то, чем отягощены с помощью КГБ многие советские граждане – и я в том числе – возвратом к старым дурным временам».

«Те, кто знает Путина практически всесторонне, описывают его, как крайне честного человека, скромного в личной жизни и крайне религиозного».

«Давайте дадим Владимиру шанс. Не станем загонять его в угол, где у него не будет поводов доказывать, что он может быть лучше, чем многие от него ожидают. Давайте оставим России какую-то надежду».

Сегодня, как и следовало ожидать, Евгения Альбац – один из самых яростных либеральных критиков Путина. И так же многие другие либералы, которые поддерживали захват Путиным Кремля, но позже ополчились против него, когда Путин стал «не тем» Пиночетом – Пиночетом, который не нуждался в них.

Потеря поддержки замкнутой либеральной московской интеллигенции не стала политической проблемой для Путина, когда он ушел с поста в 2008 году, ведь его недовольство не завоевало популярность растущего, как на дрожжах, класса «яппи»* в Москве и горстке других городов. В такой стране, столь пронизанной культурой сверху донизу, как Россия, сложно излишне подчеркнуть насколько важно для Путина было сдержать либеральную оппозицию и маргинализировать её, чтобы она не отравила молодой «класс менеджеров». Легионы политически безразличных пиар-агентов, корпоративных менеджеров, юристов, технарей и прочих.

Важно помнить следующее: российская либеральная интеллигенция и «яппи-класс» её крупных городов – малочисленны, их влияние и значимость преувеличены... и их ненавидит остальная Россия. А есть за что: и интеллигенты, и либералы, и московские «яппи» – элитные снобы такого масштаба, что способны превратить в большевика любого. Они даже именуют свой всезнающий глянцевый журнал «Сноб» – и именно это имеют в виду. Это не просто «новые богатые», ставшие элитными снобами – вспомните неуважение либеральной журналистки-диссидентки Елены Трегубовой и её выступление на пресс-конференции Путина с московской жалобой на тех, кого она назвала «аборигенами», провинциальных русских, во множестве проживающих в остальных одиннадцати временных зонах России. Трегубова выставила свое недовольство российскими «аборигенами», высмеивала за их «нищету и нецивилизованность», чтобы выявить различия между обработанным апельсиновым соком и её любимым свежее выжатым. Личноятоженеделаюразличий.

Презрение Трегубовой типично для либеральной интеллигенции. Стивен Коэн привёл слова известных российских либеральных интеллектуалов, обвиняющих в нищете и бедности постсоветской России народные массы, которые пострадали больше всего: «люди – основная проблема нашей демократии», сказал один, другой обвинил неудачи реформ свободного рынка в «упадке национального гена». Альфред Кох, питерский либерал, нанятый Ельциным в руководство комитетом по приватизации для получения взяток с банков, открыто одобрял нищету, испытанную массой россиян после финансового коллапса 1998 года, вынудившего миллионы людей заняться фермерством ради выживания:

«Постоянно страдающие массы россиян надо самих обвинять в их страданиях… русский народ получает то, что он заслужил».

Что это значит политически – одиннадцать зон безответного возмущения, окружающих остров богатства и либерального элитизма – Москву.

Неравенство в благосостоянии – настоящая проблема: в России – худшее неравенство в благосостоянии в мире.

Большинство живущих ныне россиян ещё помнят советские времена, когда неравенство в благосостоянии было столь незначительным, что измерялось скорее льготами, чем яхтами. Именно это имеют в виде русские, когда говорят опрашивающим их, что они предпочитают времена Советского Союза, и сожалеют о его распаде. Ленивые подёнщики интерпретируют эти опросы, как доказательство того, что русские остаются злобными имперцами, поскольку с совершенно дурным удовольствием расхваливают Варшавский Договор. Более чем очевидно – русские жили дольше и проще при Советской власти, затем стали вымирать миллионами после введения капитализма, когда разразилась нищета и они оказались в самой неравноправной стране на Земле.

(И не только русские – по опросам Gallup в конце прошлого года большинство украинцев заявили, что распад Советского Союза был скорее вредоносным (56%) для Украины, чем пошёл ей на пользу – 23%).

Для внешнего наблюдателя все эти проблемы требуют решений. Но для политика с сильно развитыми политическими инстинктами вроде Путина эта огромная совокупность человеческого недовольства и ностальгии – потенциальная основа власти, молчаливое российское большинство. Хотя Путин и кинул им массу косточек за прошедшие годы, Кремль никогда не выстраивал внутреннюю политику вокруг молчаливого большинства, частично потому, что никогда этого не было нужно. Мышление было таким – не важно, насколько в отчаянном положении находятся и насколько возмущены русские «аборигены» в провинциях, они никогда не будут представлять угрозы власти Кремля. Московские либералы и их «прослойка менеджеров» намного серьёзнее воспринимались в качестве класса.

Удивительное решение Путина в 2007 году назвать своим преемником в Кремле питерского либерала Дмитрия Медведева показало, насколько в политических расчётах Путина была важна демографическая группа либералов и «яппи». Все ожидали, что Путин назовет кого-то, связанного со службой безопасности, «силовиками», чтобы обезопасить себя. Выбор либерала Медведева, имеющего хорошую репутацию, состоялся не только потому, что Медведев не угрожал Путину, это выбор отражал ту Россию, которую хотели либералы – культурную, цивилизованную, европейскую, воспитанную в центральном элитном районе Санкт-Петербурга. Некоторое время это работало, многие либералы и «яппи» в крупных городах были под впечатлением, довольны и таили надежду, что Медведев окажется на их стороне, естественно, рассматривая его, как одного из них. Поддержка довольными городскими либералами по крайней мере не давая им пойти против него – вот что осталось ключевым пунктом политики Путина.

Эти фантазия – что Медведев был никем иным, как подпевалой Путину, или что его присутствие в Кремле означало, что Россия становится правдоподобно европейской, была навсегда уничтожена в конце 2011 года, когда Путин объявил, что игра окончена: он меняется местами с Медведевым и возвращается в Кремль, и единственное, что оставалось России, так это поставить штамп на его решении ритуальным голосованием.

Внутриполитические расчёты изменились в декабре 2011-го, когда десятки тысяч молодых москвичей заняли улицы в ходе «революции менеджеров», протестуя против оскорбительного восстановления Путина на посту в Кремле. Они были в ярости, что Путин их одурачил – все эти годы Путин настаивал, что Россия «цивилизованная» и демократическая по-своему, по-российски – частично европейская, частично российская – и именно это «класс менеджеров» хотел это слышать и в это верить. Они много путешествовали на Запад. Сложно объяснить, насколько жизненно важны были эти поездки на Запад для «класса менеджеров». Представители этого класса могли высоко держать голову в поездках по Европе по время первого срока Путина, поскольку, по крайней мере, на бумаге, Путин всё делал, как полагается. Когда он отошёл в сторону и предложил на свое место Медведева, это стало дальнейшим подтверждением того, что Россия не так далека от «цивилизованной» Европы, как говорила либеральная оппозиция.

Но когда Путин объявил, что он меняется местами с Медведевым, городской «класс менеджеров» вдруг осознал ужасную реальность – их одурачили. И они пришли в ярость. Я помню взрыв неукротимой ярости «яппи» в российском Интернете в первые дни после заявления Путина, хотя я не оценил полностью, насколько серьёзен был поначалу гнев московских «яппи». Они высказывались так, словно Путин объявил им войну. Конечно, он унизил их, хуже того, европейцы стали бы оценивать обожающий путешествовать «класс менеджеров» так, как если бы они жили в «Боратастане». Путин их оскорбил, и это оскорбление никуда не уйдёт, пока не уйдёт сам Путин. Внезапно жители Москвы заполнили социальные медиа гневом на Путина, открыто объявив войну. Я думал, они хвастались. «Яппи» не захватывают улицы, и менее всего – российские «яппи».

Заявление Путина появилось в октябре 2011-го. Через два месяца после подвергнутых критике за мошенничество выборов на улицы вышли десятки тысяч молодых москвичей, сражавшихся с полицейскими формированиями. Это было не столько мошенничество при выборах – все российские выборы, начиная с украденных Ельциным в 1996 году президентских, изобиловали мошенничеством в пределах правдоподобия, и декабрьские 2011 года выборы в Думу отлично укладывались в эту категорию. Гнев вызвало унижение от того, что деспот ткнул свой деспотизм прямо в буржуазное лицо. «Нью-Йорк Таймс» вышла с заголовком – «Поднятый Путиным, российский средний класс ополчился на него».

Во время массовых протестов «яппи» в Москве я помню один значимый момент, который позволил увидеть новую политическую стратегию Кремля. Легионы про-путинской молодёжи заполнили улицы Москвы, а местные жители стали предупреждать о провокаторах, приехавших начать насилие и вызвать репрессии. Но на одном видео я наблюдал конфронтацию на площади Маяковского между московскими «яппи» и про-путинской молодежью, москвичи начали кричать и смеяться, поняв, что про-путинская молодёжь была из презренных провинций. Это можно было понять по одежде, стрижке, нервному выражению лиц. Богатые москвичи прогнали их, провинциальные инструменты Путина тихонько убрались в свои обшарпанные автобусы и отправились в долгое путешествие в свои жалкие провинциальные квартиры.

Сложно понять, когда Путин решил воспользоваться стратегией Никсона и обратиться к российской государственности, но почти уверен, что он был шокирован размахом и яростью тех первых анти-путинских протестов в декабре 2011-го.

Долго объяснять то, что я хочу сформулировать относительно понимания Путина и его выражения «вся политика делается на местах». Путин потерял критично крупный городской класс «яппи». Навсегда. Есть много способов, которыми автократ в номинально демократической стране может отреагировать. Путин избрал новую политику, обратившись к молчаливому российскому большинству, что значило прибегнуть в их недовольству, подогреть культурную войну между либеральной Москвой и медлительными, полными опасений массами в остальных одиннадцати часовых поясах. Воспользоваться в полной мере огромными различиями между московскими либералами и «яппи», вставшими в оппозицию Путину, и остальной страной, которая недовольна ими.

Молчаливое большинство два десятилетия ждало возможности отплатить, и вот она появилась. Вот почему Путин сделал мишенью «Пусси Райот». Нам, западникам, они нравятся, они были для нас героями, отважные панк-рок девчонки, боровшиеся с полицией и посаженные в тюрьму за то, что они панки. В нашем мире это круто. Но в России «Пусси Райот» почти всеми презираемы, во всех классах и регионах. Один из опросов после того, как они были отправлены в тюрьму, показал, что всего лишь 6% русских поддерживают их, опрос не выявил ни одного респондента, который бы сказал, что уважает заключённых участников группы.

Пользуясь российским отвращением к «Пусси Райот» и приравнивая к ним оппозиционное движение, Путин смог объединить либеральную оппозицию с декадентским и чуждым искусством группы, чьей целью, по-видимому, было унизить Россию и высмеять её культуру. Никсон и мечтать не мог о таком идеальном символе своих оппонентов.

Стратегия Никсона также объясняет почему после всех этих лет, Путин вдруг сделал мишенью российских геев в ужасной кампании культурной войны. В Российском «красном государстве» жестокая, насильственная, управляемая государством гомофобия – когда ведущий ТВ говорил аудитории, что сердца и органы геев надо сжигать и глубоко закапывать – была основным блюдом, признанием, что мнение молчаливого российского большинства имеет большое значение. И чем больше московские «яппи» и западники бранили Россию за нападки на геев, тем более молчаливое большинство отождествляло себя с Кремлём.

Всё это подводит меня к Путину и Украине. Без слов ясно, что Путин не планировал этот кризис – у него уже был свой человек у власти в Киеве. Но Путин воспользовался ситуацией, превратив унизительное поражение в феврале в мощную политическую победу внутри России, сделав то, чего хотело от него молчаливое большинство: компенсировал обиды, постоянно витавшее в воздухе недовольство, направив его против Запада, против западных украинских фашистов, не обращая внимания, что там думает Запад.

На Западе для любой стороны неприятно, когда действия Путина рассматривают в точки зрения местной политики. Тут, в нашей войне чужими руками за перестройку Украины, либо Путин – безумный порочный император, пытающийся восстановить свою Империю, а значит – нам лучше остановить его сейчас же, либо Путин просто реагирует, защищаясь от нашей агрессии (или, следуя кривой логике большинства людей, уставших от американского интервенционализма, Путин героически противостоит американской Империи, действуя как противовес).

Что он делает, так это укрепляет свою новую политическую базу, затягивая гайки на остатках либеральных свобод в России, захватывая контроль над Интернетом, над горсткой оппозиционных медиа-сайтов, и развязывая культурную войну против либералов, геев, декадентского Запада… факт есть факт, мы – США и ЕС и несколько миллиардеров, финансировали насильственную смену режима группами, связанными с украинскими фашистами и русофобами, что облегчило Путину внутреннюю работу. Можно видеть это по последствиям массового убийства в Одессе, где погибло более 40 про-российских сепаратистов – заткнулся даже Навальный.

Импульс либеральной «яппи»-элиты закончился. Популярность Путина среди остальной части страны никогда не была выше.

Итак, если Путин – не дерзкий герой-противовес или нео-сталинист и империалист, а скорее разыгрывает российскую версию порочной политики Никсона, что делать Западу?

Нет ничего проще: держаться, чёрт побери, какое-то время как можно дальше от российского пути, её версия политики Никсона только начинается и будет всё ещё хуже. У России есть история поворотов – внутренне собраться, да так, что это ударит по нам дико и чуждо, а необузданное молчаливое большинство это одобрит, но больше – никто. (Наши санкции лишь помогут ускорить процесс внутренней изоляции).

Молчаливое американское большинство было достаточно безумным в годы правления Никсона – оно приветствовало Никсона, когда студентов колледжей расстреливали в кампусах, 80% американцев поддерживали лейтенанта Уильяма Кэлли, офицера, несущего ответственность за массовую резню в Май Лей (Сонгми).

Извини, Украина, но тебя кинули. Дело вряд ли в тебе, дело – в нас. Как и всегда.

Примечание:

* – молодой преуспевающий и амбициозный человек, проживающий в городе, ведущий здоровый образ жизни и стремящийся к карьерному росту; образ жизни его противоположен образу жизни хиппи.